Флорентиец Пьеро ди Козимо (1462-1521) - мастер античных сюжетов на мифологические темы и религиозных сюжетов. Именно ди Козимо стал инициатором "странного" карнавала под названием "Триумф смерти" (1511).
Из "Жизнеописания знаменитых живописцев" Дж. Вазари:
В юности своей Пьеро, выдумщик необыкновенный и прихотливый, был нарасхват во время масленичных маскарадов, а благородные молодые флорентинцы его обожали, так как в это их времяпровождение он внес много улучшений выдумкой, украшениями, пышностью и блеском. И говорят, что он был одним из первых изобретателей маскарадов в виде триумфов; во всяком случае, он внес в них большие улучшения, обогащая вымышленную историю не только музыкой и словами, приличествующими ее содержанию, но сопровождая ее необычайно пышными шествиями людей пеших и конных, соответственно одетых и наряженных. Все это выходило и красиво и богато, и во всем было своего рода величие и в то же время особая изобретательность.
Из подобного рода многочисленных и богатых на выдумки представлений хочется мне коснуться кратко одного. Это была одна из главных затей Пьеро уже в зрелые годы, и понравилась она не своей приятностью, как большинство других, а наоборот, как затея странная, страшная и неожиданная, чем и доставила она народу немалое удовлетворение. Подобно тому как в некоторых кушаньях люди смакуют иногда горькие приправы, так и в развлечениях подобного рода им удивительно по вкусу страшные вещи, если только сделаны они с толком и искусно — это же самое мы испытываем и при исполнении трагедий.
Речь идет о колеснице Смерти, самым тайным образом сооруженной им в Папской зале так, что никто и не подозревал об этом, но потом все сразу всё увидели и обо всем узнали. Была это огромнейшая триумфальная колесница, влекомая буйволами, вся черная и расписанная мертвыми костями и белыми крестами. А на верху колесницы стояла огромнейшая Смерть с косой в руке, кругом же на колеснице стояло много гробов с крышками, и повсюду, где триумф останавливался для песен, они открывались и из них выходили обряженные в черную холстину, на которой были намалеваны белым по черному все кости скелета на руках, на груди, на бедрах и на ногах, и когда издали появлялись эти факельщики с масками в виде черепов, закрывавшими спереди и сзади не только голову, но и шею, то это не только выглядело весьма естественно, но вид этого наводил страх и ужас, когда сами же мертвецы при звуке приглушенных труб, звучавших мертвенно и хрипло, наполовину приподнимались из гробов, садились на них и начинали петь под музыку, полную унылости весьма известную ныне песню:
Скорбь и плач и покаянье и т. д.
А перед колесницей и позади нее множество конных мертвецов ехали на лошадях, отобранных с величайшей тщательностью из самых худых и изможденных, каких только можно было разыскать, покрытых черными попонами с белыми крестами, и при каждом ехало по четыре стремянных, переодетых мертвецами, с черными факелами, один же из них вез большое черное знамя с крестами, костями и черепами. За триумфом плелись еще десять человек с черными знаменами, и во время шествия вся эта компания пела дрожащими голосами в унисон Miserere, псалом Давида.
Это страшное зрелище было, как уже сказано, и новым и ужасным, и потому оно и устрашило и в то же время и удивило весь город: и хотя сперва и показалось, что такие вещи для масленицы не подходят, тем не менее всем это пришлось по душе, так как это было как-никак новостью и отлично все было слажено. А Пьеро, автора и изобретателя подобных вещей, хвалили и превозносили превыше небес. И по этой причине и дальше постепенно вошло в обычай устраивать вещи занимательные и с хитроумной выдумкой; и поистине в таких представлениях и в устройстве подобных празднеств город этот никогда не имел соперника, а старики, которые их видели, до сих пор живо их помнят и не устают прославлять замысловатые эти выдумки.
Тогда полагали, будто выдумано это было в виде предзнаменования возвращения во Флоренцию двенадцати членов семейства Медичи, ибо во время этого триумфа они были еще изгнанниками и как бы мертвецами, которым вскоре предстояло воскреснуть: так и толковали слова песни
Мы мертвы, а вы живете,
Ты живой, а я мертвец —
Как и мы, и вы умрете,
Всех нас ждет один конец и т. д. —
с намеком на их возвращение домой, подобное воскресению от смерти к жизни и на изгнание и унижение их противников. Однако возможно, что такое толкование появилось уже как следствие возвращения во Флоренцию сего превосходнейшего рода, ибо свойственно умам человеческим относить слова и всякого рода действия, происходящие раньше, к тому, что следует позднее. Достоверно же лишь то, что так думали тогда многие и много об этом говорилось.