Старые кладбища Смоленска

Храм Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии— недействующий католический храм в Смоленске, построенный в неоготическом стиле. Строился с 1884 по 1896 год. Рядом с костелом располагаются два кладбища: Польское и кладбище "Клинок".


Как известно, у Смоленщины с Польшей особые отношения. Смоленск принадлежал полякам в 1611-1654 годах, и в связи с этим ещё несколько веков вперёд в нём жило большое количество поляков и литовцев, как, впрочем, и "понаехавших" евреев и немцев. Ярче всего об этом может говорить наличие в Смоленске культовых сооружений разных национальностей - немецкой кирхи на улице Ленина (ныне - шахматный клуб), еврейской синагоги (ныне - главный корпус колледжа связи и телекоммуникаций) и, конечно, католического костёла на улице Урицкого. Костёл - выдающий памятник архитектурного искусства XIX века. В 1894 году он был заложен (именно цифры этого года выложены над главным входом, который не открывали уже лет 80, если не больше), а в 1897 году - окончательно достроен. Поскольку паства у костёла была, то возникновение рядом с ним кладбища стало закономерным.
В 1937 году костёл был закрыт. С тех пор в здании размещается государственный архив Смоленской области, под который сейчас строится новое здание. Когда архив будет перевезён, костёл обещают возвратить католической общине. Сейчас же и костёл, от которого отваливаются кирпичи и железными листами закрыты окна, и само кладбище находятся в удручающем состоянии. Большинство могил заросло сорняками, а кое-где даже здоровенные деревья вылезли из-под земли прямо рядом с надгробиями, повредив их.©
Паучишко
Расположено кладбище на улице Урицкого, рядом с католическим костёлом, через дорогу от кладбища "Клинок". Некрополь уникален для города тем, что подавляющее большинство захоронений на нём - довоенные, а многие даже и дореволюционные. К сожалению, с кладбищами в Смоленске ныне всё печально, многие в отвратительном состоянии, и старых захоронений нигде, кроме Польского кладбища, более почти не сохранилось.
Смоленск принадлежал полякам в 1611-1654 годах, и в связи с этим ещё несколько веков после в нём жило большое количество поляков и литовцев, как, впрочем, и евреев, и немцев. Ярче всего об этом может говорить наличие в Смоленске культовых сооружений разных национальностей - немецкой кирхи на улице Ленина (ныне - шахматный клуб), еврейской синагоги (ныне - главный корпус колледжа связи и телекоммуникаций) и, конечно, католического костёла на улице Урицкого. Этот костёл, Храм Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии - выдающий памятник архитектурного искусства XIX века. В 1894 году он был заложен, а в 1897 году - окончательно достроен. Поскольку паства у костёла была, то возникновение рядом с ним кладбища стало закономерным.
В 1937 году костёл был закрыт. С тех пор в здании размещался государственный архив Смоленской области, вывезенный в начале 2015г. За последние несколько лет смоленский приход под сотню раз обращался к властям городского, областного и федерального уровней с просьбой вернуть построенный до революции 1917 г. храм, и вроде как это было обещано - но когда произойдет, не ясно. По словам настоятеля, состояние здания катастрофически ухудшается: в нескольких местах протекает крыша. Единственное, что городская администрация сделала в последнее время для улучшения состояния здания храма - это выкорчевывание небольших деревьев, выросших на его крыше. И фасад храма закрыли зелёной сеткой, чтобы отваливающиеся элемента строения не падали на прохожих.
Кладбище также не в лучшем виде. Множество лет служа излюбленным местом для пьянствующей молодежи, а также прибежищем для бомжей, оно приобрело характерный запущенный вид. Многие кресты с надгробий растащены (видимо, сданы в металлоприем), оставшаяся целиковой ограда - единственная на всё кладбище. Один из склепов спасло от разорения то, что ранее в нём находилась контора директора похоронного бюро.




Кладбище «Клинок» располагается в городе Смоленске на территории, ограниченной улицами Урицкого, Памфилова и Тенишевой. Первые захоронения на нём датируются 1943 годом — это захоронения погибших в боях за освобождение Смоленской области во время Великой Отечественной войны. В послевоенные годы кладбище являлось местом захоронения военных, партийных, хозяйственных, культурных деятелей. Последнее захоронение, не считая подзахоронений, датируется 1980 годом (могила первого секретаря Сафоновского горкома КПСС, депутата Верховного Совета СССР Григорий Ионовича Козлова). В настоящее время для новых захоронений кладбище закрыто, разрешены лишь подзахоронения. Всего на кладбище насчитывается около 100 изначальных захоронений.
***

Между улицами Урицкого и Твардовского, напротив Смоленского костела с одной стороны и польского католического кладбища с другой, находится «Клинок»: самое маленькое кладбище в Смоленске и его окрестностях. О том, кто там похоронен, корреспонденту РП рассказал некрополист, автор сайта «Смоленский военный некрополь» Сергей Семенов.
– Вероятно, кладбище получило свое название из-за первоначальной формы захоронений, — говорит Сергей. — Если сверху смотреть, то оно на клинок сабли похоже.
На кладбище всего четыре ряда могил. Первые из них появились здесь в 1943 году, сразу после освобождения Смоленска, последние — в 80-х годах ХХ века.
– Рядом с могилами советских офицеров, погибших в Великую Отечественную войну, и выросло оно. Некогда престижное военное кладбище. Здесь похоронено немало выдающихся и военных, и штатский людей.
Среди них пять Героев Советского Союза, Герой Социалистического Труда, видные партизаны, высокопоставленные военные, партийные деятели, старые коммунисты, хозяйственные руководители, профессура, известные деятели культуры. Три объекта на кладбище включены в опись культурного наследия Смоленской области: могилы Героя Социалистического Труда Сергея Егорова и командира партизанского полка имени Сергея Лазо Василия Казубского, ряд захоронений офицеров Великой Отечественной войны.
– В свое время фотографировал могилы видных людей, чтобы статьи писать в Википедию и иллюстрировать сразу. И как-то так понравилось, знаете. Решил подробнее поизучать. Работал в «Центральном архиве Минобороны РФ», в «Государственном архиве РФ», «Российском государственном военном архиве», в нашем «Государственном архиве новейшей истории Смоленской области».
Сергей говорит, что на «Клинке», наберется десяток людей, о которых пока ничего в архивах найти не смог. Сдерживает некрополиста и закон «О персональных данных»: изучать он может только довоенные дела.
Идем вдоль целой аллеи из одинаковых надгробий.
– Это офицеры, погибшие в боях Великой Отечественной войны, — говорит мой экскурсовод. — Многие из них тянули бы на Сквер памяти героев. Не знаю, по какой причине здесь хоронили, как отбирались. Все они либо погибли, либо умерли в госпиталях. Кого-то привозили аж из Польши и Белоруссии сюда хоронить. Практически все, поскольку на Западном фронте воевали, участники освобождения Смоленщины и Смоленска. Вот уроженец Смоленска, здесь и умер в госпитале — гвардии подполковник Алексей Павлович Мэттэ. Фамилия необычная, но записан как русский.
Семенов наизусть знает про каждого захороненного: звания, должности, награды, что сделал или чем прославился, как умер.
– Интересная личность — Кошман Филипп Тимофеевич. Партийный деятель фактически первой волны. Очень старый большевик, соратник самого «Артёма» — Федора Сергеева, в честь которого город в Донецкой области назван. Кошман в группу «Артёма» входил, когда они эмигрировали в Австралию, скрываясь от царской полиции. Там он прожил три года. Даже в городе Порт-Дарвин партячейку возглавлял. В Смоленске управлял конторой «Главтабак». В годы войны в эвакуации был, призыву на службу из-за возраста уже не подлежал.
Отдельно останавливаемся около могилы Петра Карповича Шматкова — секретаря подпольного Знаменского райкома партии, командира партизанского отряда «Смерть фашизму», кавалера ордена Красного Знамени. Его партизанский отряд был одним из крупнейших и успешнейших в области: уничтожили около ста немецких солдат и офицеров, разгромили две немецкие базы, огневую точку противника, захватили большие трофеи. В1942 году Шматков по приказу вылетел в тыл. После войны вернулся в Смоленск и занимал различные партийные должности.
– Получить в 1941-1942 году орден Красного замени — такое не часто бывало, — отмечает Семенов. — Тогда на награды скупились. Награждать не за что было. Если сравнивать: Героев Советского Союза в 1943 году в месяц появлялось больше порой, чем в 1941-1942 годах за год.
Мимо могилы Константина Васильевича Пунина, доктора медицинских наук, профессора, первого заслуженного деятеля науки РСФСР на Смоленщине, мы проходим. И задерживаемся около следующей.
– Григорий Лазаревич Марголин, — говорит Семенов. — Один из членов правительства Белоруссии и член делегации, подписавшей Брестский мир по итогам Первой мировой войны. Был включен в русско-германскую демаркационную комиссию, которая должна была провести границу по итогам Брестского мира.
Марголин был секретарем Западного облисполкома, а потом временно исполнял обязанности председателя этого облисполкома. После войны проживал в Смоленске, находился на хозяйственной работе. В 1941 году при бомбежке города погибла вся его семья, а он был отправлен в эвакуацию в Семипалатинск. Там возглавлял Красный крест, но тяжело заболел и полностью ослеп.
– К тому времени он никому не нужен был, — задумчиво произносит Сергей. — Я читал его дело персонального пенсионера: там он раз десять ходатайствовал о помещении себя в интернат для старых большевиков. Но ему на выбор любые другие предлагали, а Марголин именно в этот хотел. Тогда дурацкое правило было: только для вступивших в партию до 1917 года, а он в феврале 1917 года вступил. Так он никому ненужный и умер в 1954 году. Сами видите, какая у него могила — еле прочитаешь. В августе выйдет сборник, посвященный 100-летию начала Первой мировой войны, надеюсь, мою статью о нем включат туда.
На следующем могильном надгробии висит проржавевшая металлическая табличка с загнутыми краями: Бландовский Митрофан Михайлович.
– Мне удалось найти его родственника в Таганроге, — рассказывает Сергей. — Собственно Митрофан Михайлович сам родом из Таганрога. Он был тоже очень старый большевик. Тут даже указана гордая надпись: «Член КПСС с 1917 года». Участник первой русской революции 1905 года и Ростовского восстания. Потом сбежал от полиции. Ради революции он ушел из семьи, бросив жену и малолетнего сына. Очень идейный, при чем с авантюрным складом человек, видимо, был.
Прятался Бландовский от полиции в Екатеринославской губернии, где его и арестовали: отсидел год в тюрьме. Когда вышел, какое-то время работал на заводе в родном Таганроге. В начале Первой мировой войны в 1914 году был призван в царскую армию.
– Воевать он не хотел, кстати, как и многие солдаты тогда. Потому что просто не понимал целей этой войны. Пять раз дезертировал, но всякий раз возвращали. Поскольку воевать-то некому было, к суду его не привлекали, а просто возвращали в действующие части. В конце концов, в октябре 1917 года он последний раз сбежал оттуда и вернулся в Таганрог.
К Гражданской войне Бландовский уже был в рядах Красной армии. И когда она закончилась, поселился в Смоленске. Перед Великой Отечественной руководил трестом совхозов в Смоленской области.
– Где он был во время войны — не знаю, поскольку биографию смог восстановить только до 1941 года. Умер в 1948 году. Я нашел его правнука: единственный человек с такой фамилией был в Таганроге. Да, говорит, это мой прадед, но я про него ничего не знаю. Он ушел из семьи, когда мой дед был еще маленький.
Многие надгробия на кладбище «Клинок» вполне монументальные.
– У меня стойкое ощущение, что у большинства могил здесь памятники позаимствованы со старых кладбищ. Просто перебиты надписи. Такое практиковалось. Изъятие проводил горкомхоз обычно. К сожалению, я так и не нашел этому подтверждений. Но знаю, что в других городах такая практика была: в Петербурге с кладбищ изымали памятники с могил купцов, царских офицеров и выдавали их тем, кому за госсчет положен памятник был. И у нас скорее всего тоже взяли на вооружение этот «передовой опыт».
Замечаю, что, судя по датам на надгробиях, многие люди ушли из жизни довольно молодыми.
– Всякое бывало. Человек мог пройти войну и попасть под поезд где-нибудь. Я писал много статей о героях Советского Союза, чтобы понять это. Немалая часть нехорошо жизнь закончили. Кто-то впоследствии ранений умер в 30-40 лет, а кто-то и в 20… Кто-то от тяжелой болезни. Бывало даже, что руки на себя накладывали. Большинство старых большевиков — дети своего времени: пламенные партийцы, борцы за народное счастье и все такое. Мне кажется, что это люди были очень авантюрного склада и в другое время они бы пропали. Но так уж сложилось время, и так уж сложилась судьба, что они оказались фактически на вершине тогдашней пирамиды, и в конечном итоге заняли достойные места сначала в советской системе управления, а потом и на этом кладбище. ©
Фотоотчет


Окопное кладбище расположено на улице Соболева в Смоленске. Это одно из самых старых кладбищ Смоленска, именно здесь находится самая старая могила.. Как и большинство дореволюционных кладбищ, оно группируется вокруг церкви. Соответственно, церковь называется Окопной, и она входит в список Объектов культурного наследия. Интересно, что в годы Советской власти она была чуть ли не единственной действующей церковью, хотя церквей в Смоленске столько, сколько прихожан, поди, никогда не было.
Сразу за церковью находятся могилы священников. Самый заметный надгробный памятник - это и есть та самая старая могила в Смоленске, могила первого историка Смоленщины, священника Одигитриевской церкви (снесена в 1960-е годы, находилась на углу улиц Большой Советской и Ленина) Никифора Андриановича Мурзакевича (1768-1834).
На Окопном кладбище, как и на других подобных в Смоленске (Гурьевском и Тихвинском), вперемешку стоят могилы новые и старые. Немало могил священников, наверное, больше, чем где-либо ещё в городе.
Известных людей на кладбище немного. К таковым можно отнести Александра Константиновича Анипко (1949-2004), архитектора, бывшего заместителем председателя Смоленского комитета по строительству и архитектуре.
©
В ограде Окопной церкви сохранилась могила с каменным надгробием, под которым покоится первый историк Смоленска священник Никифор Мурзакевич, оставивший немало трудов, среди которых его ценнейшие воспоминания об оккупации города французами в 1812 году.


Тихвинское кладбище в Смоленске располагается на Варшавском шоссе, по правую сторону от Завода имени Калинина. Это одно из самых старых кладбищ Смоленска, удивительно, но большевиков и оккупацию пережили и сохранились кое-где даже дореволюционные надгробия. Тем не менее, кладбище считается не самым престижным, и заметных людей там довольно мало.
©
Историю Смоленска, города древнего и покрытого шрамами боёв, невозможно представить без мемориалов и разного рода захоронений. Рассказ пойдёт об одном из старых некрополей, расположенном в Заднепровье, на горе, которая в былые времена называлась Лысой. Не потому, что там собирались на шабаш ведьмы, а из-за казацкого гарнизона, который располагался на открытой, безлесной местности чуть выше.
Это Тихвинское кладбище, которое возникло ещё в седые времена, а впоследствии обзавелось собственной церковью. Изначально она была деревянной (построена в 1775 году на пожертвования местного населения в честь Тихвинской иконы Божией матери), а затем из кладбищенской стала приходской. Она горела около пяти раз, и в 1802 году была отстроена из камня. Во время оккупации немцами была одной из двух действующих церквей (по другим данным, таких церквей было четыре, но старожилы упорно твердят только о двух). При отступлении захватчиков была взорвана. В послевоенное время ещё оставались стены без крыши, затем, по всей видимости, были снесены, а остатки растащены местными жителями на кирпич для собственных построек. Каменный остов засыпан и находится в центре площадки кладбища, погребенный под слоем асфальта. Таким образом, на её месте сейчас, формально, ничего нет.
Упоминание о кладбище и церкви нашлось в книге Б.Н. Перлина «Смоленск и его улицы» (Смоленское областное книжное издательство «СМЯДЫНЬ» 2002):
«От Витебского шоссе на правой стороне расположена Тихвинская церковь, построенная в 1775 году как кладбищенская на средства местного населения. Затем она стала приходской. В середине XIX века взамен деревянной была построена каменная церковь, которая и сохранилась до наших дней.
Далее улица Ударников поднимается по склону Днепровской долины. На одной из небольших террас улица заканчивается, так как выше начинается обрыв».
По всей видимости, автор книги не видел старых карт – иначе он бы знал, что улица была практически прямая и достигала артиллерийских складов рядом с нынешней Королёвкой.
Во время войны она действительно обрывалась чуть дальше перекрёстка с проездом Ударников (немцы устроили там карьер, где брали песок – по слухам, на «бункер Гитлера» в Красном бору). В дальнейшем овраг был засыпан, движение восстановилось. Улица Ударников была мощёной, а после войны её чинили пленные немцы, которых содержали в клубе завода им. Калинина.
В южной части кладбища находится асфальтированная площадка с развалинами здания, которое местные прозвали «часовней». Поскольку почти не осталось людей, способных объяснить разницу, посетители кладбища, не зная истории, считают, что «часовня» — и есть упомянутая везде церковь. На самом деле это усыпальница польского купца Рачинского, который умер в 1910 году. Это выяснилось после поднятия документов архива. Строение находится в ужасном состоянии и, вероятно, никогда не увидит реставрации. На западной стене склепа можно увидеть, предположительно, мозаичную икону, которая рассыпается буквально на глазах. Севернее усыпальницы похоронен Василий Андреевич Калашников, первый учитель В.И. Ленина.

В северной части кладбища, у центральной аллеи, можно увидеть надгробие протоиерея Тимофея Глебова, который 10 августа 1941 года возобновил богослужения в Смоленском Свято-Успенском кафедральном соборе. Также уцелели могилы еврейского происхождения, но их единицы. Старинные купеческие надгробия ещё можно увидеть в разных частях кладбища – например, Павла Александровича Мачульского, прожившего целых 78 лет. На многих могилах надписи уже стёрлись, с одной из них буквы словно стёсаны специально, и поверх написано имя белой краской. Прежнего ли владельца – неизвестно.

Также примерно в южной части кладбища мной ранее было замечено нечто похожее на подземный склеп из кирпича. Как рассказал смотритель, это подземный ход, который имеет два рукава — один тянется в сторону Днепра, второй на восток. Правдивы ли эти сведения, мы с вами вряд ли когда-нибудь узнаем. В настоящее время ходы завалены, и проникнуть туда уже невозможно. По восточную же сторону кладбища находились бараки.
Примерно в середине некрополя находится овраг с крутыми склонами – во время войны туда упала бомба, оставив большой котлован. Это сейчас он завален мусором и забыт, лишь с западной части его виднеются захоронения. Старожилы помнят белые кресты, стоявшие на самом дне оврага – там до сих пор лежат останки немецких солдат. Крестов нет уже давно, и узнать о былом оказалось возможно только с чужих слов. Несколько лет назад приезжала немецкая делегация, у которой сохранились сведения об этом захоронении, но возможностей поднять тела, по-видимому, уже нет – туда невозможно подогнать никакую технику, и единственное, что остаётся – поднимать все залежи мусора вручную.
При боях за это кладбище вражеские войска оставляли прикованных к оградам, деревьям и пулемётам австрийских стрелков. Лет 15 назад, в процессе рытья очередной могилы, один такой боец (их называют «кукушками») был неожиданно найден. Об этом был местный репортаж, рассказывал один из историков, но найти запись не представилось возможным. Вообще по рассказам местных, за эту высоту шли сильные бои, кладбище несколько раз с большими потерями переходило из рук в руки. Ещё остались старые надгробия, посеченные пулями и осколками снарядов.
На дополнительные размышления натолкнула статья, размещённая пользователем zhur_from_rkka, где были собраны сведения о «кукушках» в Смоленской области. В газете «Красная звезда», в одном из номеров за июль 1941 года, было написано следующее:
«За последние дни наши части при захвате ряда немецких блиндажей и укреплённых точек на одном из участков фронта Смоленского направления находят австрийских пулемётчиков, прикованных к пулемётам. Только за 26 и 27 июля отмечено 12 таких случаев. На руке пулемётчика Фердинанда Кербер надета железная браслетка, запирающаяся особым ключом. От браслетки идёт длинная железная цепочка, которая соединена кольцом с рукояткой пулемёта. Пулемётчик, таким образом, не может покинуть блиндажа. Пленный пулемётчик заявил, что он прикован к пулемёту накануне вечером, когда немецкие войска под напором красноармейской части начали отходить назад. Всё лицо пулемётчика избито стальной плеткой. «Оставшись в блиндаже один, — рассказывает Ф. Кербер, — я первое время стрелял, опасаясь, что какой-нибудь офицер вернётся и застрелит за невыполнение приказа, но стрелял вверх. Затем, когда мне показалось, что немцы ушли за 3-5 километров, я прекратил стрельбу. По советским войскам я не выпустил ни одной пули. Страшно хотелось повернуть пулемёт в тыл уходившим немцам...». В двух блиндажах найдены совершенно обессилевшие австрийцы-пулемётчики. Немецкие офицеры не оставили прикованным к пулемётам солдатам ни крошки хлеба».
Также была приложена вырезка из донесения, где упоминался опорный пункт на кладбище, продвижение дивизий дальше и занятие точки 251,3, где были обнаружены австрийские «кукушки».
Пользователи живо откликнулись на эти сведения, предположив, что речь идёт о Тихвинском кладбище. Но судя по старым картам, высота 251,3 была чуть дальше улицы Фрунзе, а неподалёку было небольшое кладбище, вероятно, братское у первой городской больницы. Так что Тихвинское к этим событиям оказалось непричастно.
Выше Тихвинского кладбища находится братское мемориальное военное захоронение, в отличие от «соседа», ухоженное.

Другие кладбища:
Покровское кладбище
-
Новое кладбище
-
Некрополь у Смоленской крепостной стены
-
Братское кладбище